"Просто страшный сон": жительница Бишкека рассказала об условиях лечения пациентов с коронавирусом

Жительница Бишкека с матерью с подозрением на COVID-19 попали в больницу. Гражданка другой страны рассказала в Twitter о том, как они стали свидетелями сложившейся ситуации в национальном госпитале Кыргызстана, перепрофилированном под пациентов с другим диагнозом.

Своими впечатлениями девушка поделилась в ночь с 30 июня на 1 июля в соцсетях, что вызвало обсуждение среди пользователей.

Также текст опубликовал АКИpress. Ниже - текст сообщения.

«Нас с мамой госпитализировали в национальный госпиталь с двусторонней пневмонией, ужасным кашлем и одышкой. Никак не могу собраться и написать, что тут твориться.

Краткая предыстория: папа у нас заболел ангиной, меня вызвали сделать ему уколы. Уколы не помогали, сдал тест – вышел положительный. Мы все следом снова сдали, тесты отрицательные. А нас 6 человек, из которых трое – маленькие дети.

Только мы успокоились, что получили отрицательные результаты, на следующий день начинает болеть мама. Слабость, тело ломит, жуткие головные боли и кашель.

Через день вечером ухудшения у меня, температура 38 и кашель. Срочно отправляем детей с сестренкой ко мне на квартиру. Усиленно лечимся с мамой. Три дня лежим пластом, улучшений – ноль.

Звонит сестренка, у братишки 10 лет тоже температура 38. Все хором записываемся на КТ – у всех вирусная бронхопневмония с фиброз-изменениями. У братишки полегче, поражений нет. По совету Камчыбек Аскаровича, решаем его оставить на домашнем лечении, т.к. вместе с нами ребенка все равно не госпитализируют.

Ищем медсестру, чтобы лечиться дома. Никого нет.

У мамы сатурация падает до 86, уже даже не встает.

Я более менее была, но дома трое лежачих по разным комнатам и сама с пневмонией, бегала то кому воды подать, кому какое лекарство, кому кушать надо, кому давление померить. То вверх, то вниз по дому. В итоге вечером свалилась с одышкой и температурой 39.3.

Впервые схватила панику, беру маму, еду в национальный госпиталь. Повезло, разворачивают новые койки в урологии, еле тащу маму и вторым рейсом бегу за двумя сумками.

Очередина, люди орут, дерутся. В приемной мерят температуру маме и мне, у обеих 39, сатурация у мамы 88, а у меня 92. Пацаны в приемной ругаются, говорят: «Вы же бегаете, на своих двух же пришли, не будем брать».

Впервые была ситуация, когда папы и мужа не было рядом. Теряю все надежды. Звоню маминым братьям, у нее их, к слову, пятеро. Поняла преимущество многодетных семей: они реактивно собрались за полчаса. Обзвонили всех и вся, кто-то поехал за лекарствами, кто-то за ужином, кто-то отвозить мою машину.

К сожалению, не без подключения связей нас, наконец, берут. Говорят, идти без сопровождения на 5-й этаж и ложиться в любую свободную палату. Лифт занят тяжелейшими на каталках.

Тащу сперва маму, занимаю кровать. Спускаюсь опять за двумя баулами, тащу снова на 5-й. В отделении, которое открыли час назад, уже 30 человек.

На отделение одна медсестра. Лекарства пока не подняли, покупайте сами, пока не принесут. Рядом лежит апашка лет 65, просит принести и ей. Бегу в аптеку за недостающими. И так несколько раз, потому что то одного, то другого нет.

В 12 ночи валюсь с одышкой. Начинают капать. В соседней палате дедушка-дунганин в тяжелом состоянии, двое сыновей, к счастью, привезли новый кислородный концентратор. Но почему-то лучше не становится, все бегают по коридорам, звонят кому-то, кричат.

В один момент врывается девушка, кричит: «Берите мою маму, она умирает, у нее сахар и высокое давление». Ей говорят, что отделение полное. Она орет, что если не возьмут, то повесится прямо перед зданием. Врачи начинают шуршать, связываться с приемным отделением.

В палате напротив женщина с астмой, дышать не может от слова «совсем».

Заказывают кислородные аппараты по рации (тут все врачи на рациях), на другом конце кричат, что пока нет, будут скоро. Женщина и ее дочка плачут навзрыд на все отделение, звон в ушах. Просто страшный сон.

И так всю ночь!

Бедная медсестра, одна на 30 человек, но остается очень приветливой и доброжелательной. Говорит, что это ее работа, клятву давала. Утешает, что поправимся.

Смена из одной медсестры и двух врачей дежурит по 6 часов. В 8 утра врывается новая бригада. Старший врач мне сильно напоминает военного командира. Голос громкий, командует лихо. Все двигаются оперативно. Всех обходит, расспрашивает.

Молодой парень всем в живот колит лекарство для разжижения крови. Параллельно берут анализы, медсестра неопытная, в вены не попадает. Зовут ребят из реанимации, те приходят. Полное ощущение, что я где-то в военном госпитале и все после сражений.

С палаты слева слышится как тяжело дышит мужчина. С каждой минутой все сильнее и хрипче, ноет и просто страдает до ужаса. Старший врач в 10 раз с кем-то связывается, просит аппараты. Их нет. Реанимация отказывается, свободных мест нет. 20 минут тишины.

Вдруг женщина выбегает в коридор, кричит: «Помогите, мужчина умер!»

Все сбегаются, что-то роняют по полу, зовут реаниматологов. Делают массаж сердца, просят адреналин. Появляется пульс, забирают, наконец, в реанимацию.

Позже по рации слышим, что там у них 5 ИВЛ и 7 пациентов. Что-то пытаются делать. Кто-то орет, что вот-вот умирает. Врач-командир громко орет: «В мою смену никто не умрет». Все ловят тишину...

Из-за густоты крови у мамы то лопаются вены, то лекарство вообще не идет. Медсестра говорит, что бессильна. Сейчас придет кто-то поопытнее со второй смены. Вторая смена вообще не приходит. Нет ни одного врача и медсестры до 19.30.

Женщина с астмой впервые за два дня встает в уборную, в нашу палату. Рыжая женщина лет 50, вся трясется и синеет. Не выдерживаю, иду вниз – с 5-го по 1-й ни в одном отделении не найду никого. В приемной толпа, 4-5 машин скорой помощи, в приемной двое. Поднимаюсь опять впустую.

К счастью, за мной, спустя минут 5, поднимается новая смена. Время 19:30.

Женщина с астмой начинает очень сильно кашлять. Привозят каталку, пока ее переносят, она очень сильно плачет. Через час умерла...

Дочка вернулась, плача под нос, начала собирать постель и заталкивать все вещи по пакетам. Врач выразил соболезнования, сказал, чтобы она сама не болела. Мы все плачем навзрыд.

Я понимаю, может кому неприятно это все читать, но я уже не могу все это держать в своей голове...

Только мы успокаиваемся, проходит где-то час, сквозь закрытое окно (!) слышим просто невообразимый ор. Бегу к окну, женщина лежит прямо на полу, у нее там, кажется, тоже мама умерла.

Люди, просто берегите себя и своих близких. Врачи тут лезут из кожи вон, но не справляются. Они очень стараются, мы их благодарим каждую минуту.

Про умерших говорят, что слишком поздно обратились. А что им было делать, если не принимали без теста и без температуры? Я не знаю, почему такой алгоритм приняли.

Эта женщина-астматик, кстати, обманом пришла на госпитализацию, сказав, что у нее пневмония, просто чтобы добраться до кислородного аппарата. Потому что 3 дня безуспешно пыталась попасть в свою больницу, а скорая вообще не ехала. В итоге, бедная, так и не добралась до воздуха...

Врачи говорят, что их просто бросили в огонь. Нам бы больницу построили лучше отдельную, легкой конструкции, и лекарств бесперебойное поступление, нам и зарплаты сейчас не надо. Рядом бабуля их ругает: «Как не надо? А дети ваши тоже лекарства на ужин будут?»

Бедные врачи переживают, что пока здание урологии занято под внебольничную пневмонию, настоящие пациенты урологии с серьезными заболеваниями ведь тоже страдают и, возможно, умирают без помощи.

О нас с мамой. Сегодня температуры, к счастью, уже не было, стало легче, одышки меньше. У мамы в легких фиброзных нарушений куда больше, чем у меня, но она торопится домой. Да и я тоже. Надеемся, что нас завтра-послезавтра отпустят, чтобы освободить место другим. Ищу медсестру домой.

Таких эмоциональных качель у меня не было никогда. И такой близкой ко мне смерти. И на похоронах то всего пару раз была. Мама и бабуля рядом более психически устойчивые. Я каждый час в туалете реву, потом прихожу в себя.

Благодарю всех звонящих родных, друзей и коллег. Спасибо за внимание всем. Будьте здоровы".